Здравствуйте, в этой статье мы постараемся ответить на вопрос: «Как я 4 месяца проработал охранником в частной тюрьме в США». Если у Вас нет времени на чтение или статья не полностью решает Вашу проблему, можете получить онлайн консультацию квалифицированного юриста в форме ниже.
В мой первый официальный рабочий день меня назначили на надзор с целью предотвращения самоубийства в «Кипарис». Во всей тюрьме с более чем 1 500 заключенными нет ни одного штатного психиатра, и только один штатный социальный работник: мисс Картер. Во время обучения она рассказала нам, что у трети заключенных проблемы с психическим здоровьем, у 10% серьезные проблемы с психическим здоровьем, и у примерно четверти заключенных IQ ниже 70. Она сказала, что в большинстве отделений психического здоровья тюрем в Луизиане работают как минимум 3 штатных социальных работника. В Анголе — минимум 11. Здесь же у пациентов с потребностями в области психического здоровья не так уж много возможностей. Они могут поговорить с мисс Картер, но, с ее нагрузкой в 450 пациентов, вряд ли встречи будут чаще, чем раз в месяц. Они могут попробовать записаться на прием к приходящему психиатру или приходящему психологу, но они еще более загружены. Другой вариант — попроситься под надзор с целью предотвращения самоубийства.
Строя взаимопонимание
Кенни нет несколько дней, он залечивает разбитый нос. Послание нападавшего очевидно: держитесь подальше от наших телефонов. Тем временем, то, что я забрал телефон в «Ясене», показало мисс Прайс, что я — строгий надзиратель, играющий по правилам, поэтому она попросила начальника тюрьмы назначить меня сюда на постоянную работу. Теперь я работаю здесь, на этаже, почти ежедневно и сразу же стараюсь загладить инцидент с телефоном перед заключенными. Я говорю нескольким, что забрал его, потому что у меня не было выбора, и предлагаю им получше прятать свою контрабанду. «Ты не коп?» — спросил один из них. «Не, я здесь не для того, чтобы быть копом, — отвечаю я. — Если люди не выебываются передо мной, у меня к ним нет вопросов».
Не будь как твой напарник Бакл, говорят они мне. В некоторых блоках и во время некоторых смен состав пары надзирателей на этаже меняется ежедневно, но по какой-то причине мы с Баклом становимся постоянными напарниками (он разрешил мне использовать его настоящее имя). Я обещаю заключенным, что никогда не буду таким как он, со всем этим криком и ором.
По правде говоря, вспышки гнева Бакла нас веселят. Один заключенный спрашивает его номер социального страхования каждый день, просто чтобы вывести его из себя. Если бы он не был скорчившимся, хромающим 63-летним стариком, его периодические мечты о шоковых ошейниках на заключенных или о том, чтобы запихать им ключи в горло, не казались бы столь безвредными. Но он ненавидит и корпорацию. «Ты просто блять тело для них. Вот что я чувствую», — говорит он. Он считает дни до пенсии, когда ему больше не придется работать здесь, чтобы дополнять пенсионные выплаты от береговой охраны.
День за днем я узнаю его все лучше и лучше. Он читает старые ковбойские романы и любит реконструкции Гражданской войны. Он использует такие слова, как «мать твою ети», и фразы вроде «пользы как от сисек на борове». Когда магазинчики при тюрьмах работали, он любил покупать жене подарки, сделанные заключенными. Однажды он купил ей седло ручной работы для ее игрушек-единорогов. «Когда она его увидела, то была довольна как слон. Мы все еще счастливы по уши!» Его дыхание постоянно пахнет ментоловым жевательным табаком, часть которого все время прилипает к уголку рта.
Бакл в какой-то мере становится моим учителем. «У тебя должно быть то, что я называю взаимопониманием с некоторыми заключенными», — говорит он. В основном он имеет в виду старшин — заключенных, выбранных за хорошее поведение для выполнения особых обязанностей внутри каждого блока. Когда дежурный раздает зубную пасту, Бакл говорит, чтобы я следовал примеру заключенного. «Я как бы немного адаптирую свою армейское поведение. Возможно я старше кого-то по званию, но я не хочу наступать им на хвост».
Без старшин тюрьма бы не работала. В каждом блоке есть старшина по ключу, чья задача — следить за чистотой в ключе и собирать вещи заключенных, которых отправляют в изолятор. Старшины по комнате расчетов приносят результаты подсчета из блоков в комнату, где их заносят в таблицу. Старшины помещения, старшины этажа, старшины двора, старшины прохода и старшины физкультурного зала поддерживают чистоту в тюрьме. Они обычно поддерживают дружелюбные взаимоотношения с охранниками, но пользуются любой возможностью, чтобы дать понять, что не стукачи. И редко когда бывают ими. Намного более вероятно, что они толкают контрабанду. Они подлизываются к охранникам, которые ее проносят, а их свобода передвижения позволяет им распространять товар. Пока я там был, я видел, как ловили некоторых старшин, которые пользовались наибольшим доверием.
Бакл регулярно отдает свой обед накачанному старшине ключа. Нам запрещено так делать, поэтому он делает это незаметно. «Это привычка, которую я приобрел, когда только начал», — рассказывает он. Бакл не боится отойти от правил, чтобы держать происходящее под контролем. Когда один заключенный начинает грозно вышагивать, говоря «нахуй белых», и мы боимся попытаться заставить его вернуться в помещение, Бакл покупает сигареты у другого, дает их взволнованному заключенному и говорит «Давай ты пойдешь покуришь у себя на кровати, чтобы успокоиться?» И это срабатывает. Когда мисс Прайс не видит, Бакл выпускает парня по кличке Ларек из помещения, чтобы тот мог разнести дезодорант, жевательный табак, сахар и кофе между заключенными в разных помещениях. Им запрещено торговать вещами из буфета, но они все равно это делают, поэтому когда мы позволяем Ларьку заниматься своим делом, они перестают приставать к нам с уловками, чтобы выбраться из помещения, например, притворяться, что сильно больны.
Ларек — это 37-летний афроамериканец, выглядящий на 55. Его волосы неопрятны, форма — драная, лицо — опухшее. Он ходит отрывистой походкой задеревенелого пожилого человека, опаздывающего на собрание, на которое ему не хочется идти. Он провел в тюрьме половину жизни, хотя я не знаю, за что. Я редко когда знаю, за что кто-то сидит. Я знаю, что он раньше продавал крэк, что видел, как застрелили его друга, когда ему было 8 лет, и что однажды он участвовал в перестрелке с каким-то белым мужчиной в Миссисипи, который назвал его «ниггером». По крайней мере, это он мне так рассказал. 14 из 18 лет за решеткой он провел в Уинне.
Ларек не внушает страха, но он уверен в себе. Он говорит надзирателям открыть дверь помещения для него, а не просит. В свои более смелые дни он демонстрирует свой статус, покуривая на стульях охранников. Он разговаривает с нами так, будто мы коллеги по офису из разных отделов. В отличии от старшины по этажу, который защищает свою репутацию, громко заявляя, что крыс надо резать, Ларьку не нужно демонстрировать свою верность заключенным, при этом она непоколебима. Когда я прошу его научить меня тюремному сленгу, он вежливо отказывается.
Когда я впервые увидел Ларька, он проходил через металлодетектор на входе в блок. Он пищит, но ни Бакл, ни я ничего не предпринимаем; его звук — один из многих, на которые мы не обращаем внимание. Устройство было установлено задолго до того, как я начал здесь работать, в качестве попытки снизить число заключенных, которые носят заточки, но по функционалу — это предмет мебели. Мы никогда его не используем, потому что требуется как минимум два охранника, чтобы построить заключенных, провести через него и обыскать, каждый раз, когда они входят или выходят из блока. Но тогда не останется никого, кто мог бы впустить заключенных в их помещения. Когда металлодетектор пищит, Ларек зовет меня: «Эй, смотри сюда! Я сейчас снова пройду через него и он не сработает». Он прыгает через него боком, и металлодетектор не издает ни звука. Я смеюсь. «Меня этому дедушка научил много лет назад», — говорит он. — Все, что создал человек, можно обмануть. Всегда».
Ему пришлось научиться крутиться, потому что у него нет денег, и семья его не поддерживает. За его услуги курьера заключенные платят сигаретами, кофе и супом. Он не принимает благотворительность; он быстро понял, что в тюрьме мало что достается даром. Сексуальные преступники охотятся на заключенных в нужде. Они дают им вещи из буфета или наркотики, кажется, как подарки, но, в конце концов, просят вернуть долг. Если у тебя нет денег, единственный способ заплатить — своим телом. «Когда я впервые попал в тюрьму, мне пришлось пять раз драться за свою задницу, — рассказывает Ларек. — Вот как это начинается: тебе страшно находиться в тюрьме из-за насилия или чего-то еще. Ты идешь к кому-то за защитой. Но это главное, чего делать нельзя. Ты должен быть сам по себе». Он старается отговаривать уязвимых заключенных от обращений за помощью и говорит, что ввязывался в драки, чтобы не допустить сексуальное насилие над новыми заключенными. «Мне очень больно это видеть. Парень, который еще жизнь-то не понимает, а ты поворачиваешь и разъебываешь ее еще больше?»
Он говорит, что были времена, когда ему приходилось носить с собой заточку. «Иногда это лучший вариант, потому что в тюрьме есть некоторые упертые люди, которые не понимают ничего кроме насилия. Когда ты показываешь им, что можешь перейти на их уровень, они тебя нахер оставляют в покое».
«Они всегда говорят о том, как тюрьма перевоспитывает тебя, — говорит он. — Тюрьма не перевоспитывает. Самому надо себя перевоспитать». Когда мисс Прайс рядом, мы с Баклом осторожны, чтобы не было очевидно, что мы выпускаем Ларька из помещения, а он старается не попадаться ей на глаза.
Куда идут эти деньги?
Они копятся на счету заключенного. На них можно совершать покупки в местном магазине. Частенько заключенным приходится выплачивать пострадавшим компенсацию, присужденную решением суда. Часть заработанных средств направляется туда. Остальное заключенный сможет забрать, освободившись, или отправить семье.
Давайте посчитаем. Допустим, за грабеж, совершенный группой лиц, преступник получил по максимуму — 12 лет. При этом он должен выплатить штраф в размере миллиона рублей (это тоже максимум). Заключенный решает стать на путь исправления и девять месяцев обучается на портного. А потом начинает работу. Работает он очень хорошо, каждый месяц получает вышку, то есть, мы хотели сказать, максимум — 30 000 рублей. И раз в год берет отпуск.
Оптимистично. Но не факт, что в швейном цехе будет достаточно заказов каждый месяц. Поэтому посчитаем из расчета 18 000:
А если устроиться на работу попроще, за минималку, то получится так:
Если штрафа нет или он не такой большой, то жизнь освободившегося гражданина и вовсе заиграет новыми красками. Некоторые заключенные, ставшие на путь исправления, тратят накопленные средства на открытие своего дела. И есть те, у кого это получается.
Работа в колонии: недостатки и преимущества обязательного труда в неволе
Работа в исправительном учреждении — обязанность заключенного, что напрямую следует из ст 103 УИК, согласно которой каждый осужденный обязан трудиться в местах и на работах, определяемых администрацией. Обязанность администрации, в свою очередь — привлекать осужденных к труду “с учетом их пола, возраста, трудоспособности, состояния здоровья и, по возможности, специальности, а также исходя из наличия рабочих мест”.
Отказ от работы однозначно расценивается начальством как злостное нарушение что приводит к помещению осужденного в ШИЗО и тем самым делает практически невозможным для него выход по УДО. Впрочем, существуют колонии, в которых трудовая занятость является привилегией, поскольку там нет достаточного количества вакансий для осужденных и у администрации имеется возможность выбирать, кого и на какие должности назначать.
Руководство учреждения, как правило, сильно заинтересовано, чтобы как можно больше заключенных работало. Прежде всего, каждый занятый на производстве приносит колонии хорошую прибыль, а кроме того считается, что чем меньше свободного времени остается у спецконтингента, тем легче его контролировать.
Есть интерес в работе и у осужденных, поскольку вероятность выйти условно-досрочно выше при наличии трудового лагерного стажа. За хорошую добросовестную работу можно регулярно получать поощрения, которые зачастую приводят к смягчению режима и целому ряду послаблений (увеличение количества положенных передач и посылок, увеличение размера суммы, которую можно потратить с лицевого счета в магазине и т.д.). Кроме того, трудоустроенность — важный элемент в подготавливаемой начальником отряда справке-характеристике, которую готовят на комиссии по УДО и потом передают в суд. (тут ссылка на карточку про УДО). Ну и наконец, время в заключении для неработающего тянется гораздо медленнее.
Теоретически, хорошим подспорьем для осужденного должна была быть заработная плата, особенно если родственники не богаты, а на воле остались иждивенцы, и тем более, если есть признанный судом материальный ущерб от преступления, который надо возместить. Однако очень редко зарплаты хватает на что-либо, помимо покупки продуктов и вещей первой необходимости в магазине при колонии (подробнее про магазин в карточке РС)
Существует довольно распространенная практика, когда осужденных трудоустраивают в порядке ст. 106 УИК т.е. фактически на общественных началах: по общему правилу, каждый заключенный обязан трудиться бесплатно на работах по благоустройству колонии и прилегающей территории не больше двух часов в неделю, но “по письменному заявлению осужденного” или “по постановлению начальства о необходимости срочных работ” продолжительность может быть увеличена.
Наряду с этой распространена и другая практика: деление одной ставки на части. Осужденный, оформленный на 0,1 ставки, например, дневального отряда, получает 10 % от положенной зарплаты. За минусом вычетов на одежду, питание, коммунальные расходы в итоге может получиться в месяц и 40 рублей. Осужденные, трудоустроенные на должностях, связанных с физическим трудом на производстве, каких-либо послаблений со стороны администрации учреждения не имеют. Ну разве что получают возможность использовать оборудование и приобретенные навыки работы на нем в своих личных интересах (например можно сшить себе или другим удобную и внешне более привлекательную робу), и могут ежедневно посещать банный комплекс (остальным осужденным баня полагается раз в неделю).
Более вольготно себя чувствуют заключенные, занимающие должности, связанные с организаторской работой (завхозы, дневальные, старшие объектов – клуба, бани, храма, столовой и т.д.). Они систематически контактируют с представителями администрации колонии, их обычно знают по именам, фамилиям, и в лицо. В их отношении допускается ряд послаблений со стороны сотрудников (разрешаются элементы гражданской одежды, более неформальное общение с работниками ФСИН, свободное перемещение по территории колонии и т.д.). Многим еще во время нахождения в карантине сразу после прибытия в колонию (про прием в колонии- в карточке РС). предлагают за денежное вознаграждение обеспечить назначение на хорошую должность. Нельзя сразу соглашаться, поскольку это может оказаться мошенничеством. Практика назначения на хорошую работу за деньги в некоторых колониях действительно существует, однако вступать с незнакомыми заключенными сразу в такие договорные отношения опасно: могут и обмануть, и тогда деньги будет вернуть уже невозможно.
Разумно сразу после прибытия в колонию и потом каждому сотруднику администрации учреждения говорить, что готов трудиться, потому что заинтересован выйти по УДО. При распределении на работу — соглашаться с тем, что предложили и работать, одновременно налаживая контакты среди осужденных и узнавая, какие есть возможности для более комфортного и интересного трудоустройства и кто мог бы в этом посодействовать.
Тюремный надзиратель трудится в открытой или в закрытой тюрьме. В некоторых тюремных учреждениях внутренние помещения хорошо отапливаются, провентилированы и освещены, но в старых тюрьмах условия обычно хуже: помещения без вентиляции, зачастую перенаселены, и там очень шумно.
Существует 2 должности надзирателей в тюрьме – корпусной и выводной. Сотрудники, охраняющие снаружи, обязаны исполнять свои служебные обязанности при любых погодных условиях, например, стоять на охранной вышке и наблюдать за передвижением заключённых во внутреннем дворе. Часть надзирателей ведёт наблюдение с помощью камер слежения и электронного охранного оборудования.
Основными рабочими инструментами надзирателей являются:
- пояс со спецсредствами (резиновая дубинка, наручники, газ);
- радиопередатчик, ключи от камер.
Форма надзирателей в тюрьмах состоит из тёмных представительских брюк, пиджака и рубашки.
Как устроиться на работу в тюрьму, что для этого нужно
А после прохождения всех процедур и проверок следует набраться терпения и ждать вердикт: примут или откажут.
отсутствие судимости, образование высшее, средне-специальное или среднее, справки от нарколога и психолога, хорошая физическая подготовка и отсутствие хронических заболеваний. То есть вы должны быть здоровы на все сто.
А вот поступающим на службу следует настроиться на прохождение военно-врачебной комиссии, в том числе психологических тестов (как возможный вариант, проверке на полиграфе) — работа специфическая и не каждому может подойти: Все объявления о «тюремных должностях размещают на федеральном сайте ФСИН России, а также на сайтах территориальных органов в каждом регионе стран. Или обратиться лично в отдел кадров, где вы узнаете подходите ли вы по критериям, которые необходимы при устройстве на работу в это учреждение. При трудоустройстве возможны варианты: ведь в учреждениях ФСИН не только служат сотрудники (те, кто под погонами), но и работают гражданские служащие (специалисты).
К последним требований при приеме на работу будет несколько меньше.
Почти все предложения по решению вопросов в СИЗО оказываются мошенничеством
Пётр Добровицкий, председатель коллегии адвокатов «Добровицкий и партнёры»: Я делю тех, кто крутится вокруг подследственных, на три категории: решал, кидал и мошенников. Мошенники — это друзья заключённых, которые приходят к родственникам предпринимателя и обещают организовать его освобождение за деньги. Делают они это в первые неделю-две, когда родственники находятся в состоянии аффекта, а предприниматель сидит на карантине и не может выйти на связь. Это в 99,9% случаев развод. Кидалы — это, как правило, бывшие сотрудники правоохранительных органов, которые работают в связке со своими друзьями-следователями. Кидала говорит предпринимателю, что уже договорился обо всём со следователями, предлагает признать вину и обещает за это условный срок. Берёт у предпринимателя деньги. Предприниматель переводит их на карточку через мобильный банк или просит помочь родственников, а потом ему вкатывают пять-шесть лет. Потом предприниматель нанимает нормального человека, но сделать что-либо уже невозможно.
Решалы — это категория адвокатов, которая берётся за взятки урегулировать все вопросы. Но сделать это практически невозможно — ведь нужно договориться не только со следователем, но и с прокурором, и с судьёй.
Стоимость неофициальных услуг в СИЗО можно снизить торгом в 15 раз
Предприниматель, лично знакомый с обычаями одного из главных московских СИЗО: Когда я сел в карантин, мне сразу сказали, что можно устроиться поудобнее и сесть с другими коммерсами. Предлагали мне сокамерники, но, видимо, кто-то из руководства СИЗО показывал им материалы моего уголовного дела — откуда бы они знали, что у меня есть деньги, если бы не видели, что меня обвиняют в мошенничестве на десятки миллионов.
Цену камеры мне обозначили в 750 000 рублей. Мне повезло с адвокатом. Я знал, что такая цена — развод. Сказал, что того, в чём меня обвиняют, не совершал. Что денег у меня нет. И что заплачу, сколько смогу. Мы долго торговались, но в итоге сторговались до 50 000 рублей в месяц. А ещё один парень всё-таки платит 750 000. Другой — 250 000. Когда в СИЗО понимают, что ты ориентируешься в ценах, начинают объяснять, что это тебе услуги все пакетом продают. Но это развод, так не бывает. Не надо покупать услуги оптом. Надо покупать по одной, по мере необходимости. Тогда будет меньше проблем и вопросов. Всё будет дешевле, а тебя не будут воспринимать дойной коровой.
Как ведут себя надзиратели на зоне?
13 сентября 2016
В этом году в двух волгоградских школах созданы профильные классы, где из старшеклассников будут готовить сотрудников Федеральной службы исполнения наказаний. Новость вызвала неоднозначную реакцию волгоградцев. Неужели конвоир или тюремный надзиратель – желанная работа для современной молодежи? А почему бы и нет? Стабильная зарплата, полный соцпакет. Но контингент…
Рассказать о тонкостях профессии мы попросили бывшего работника системы, который отдал одной из волгоградских колоний 18,5 лет трудовой жизни. По понятным причинам герой публикации попросил не называть его имени.
? В чем заключалась ваша работа?
– Сначала я состоял на службе в спецотделе – это бумажная работа.
Всякие справки, оформление паспортов, отслеживание окончания срока, подготовка документов на освобождение или на УДО (условно досрочное освобождение).
Потом стал заместителем начальника колонии, там круг обязанностей, конечно, расширился. Если коротко – это вся воспитательная, психологическая работа с заключенными плюс воспитательная работа с сотрудниками.
? Говорят, что заключенные осваивают психологические приемы манипуляции. Как распознать, действительно ли осужденный хочет исправиться или это только игра на доверие?
– Если не распознаешь приемчиков – тебе не место в зоне. Если серьезно, то набор приемов у них довольно ограничен, и любой более-менее подготовленный сотрудник их с ходу определяет. Можно поиграть с ними в поддавки, это хороший психологический тренинг.
Я лично не верю в теорию исправления осужденных. Как можно исправить убийцу ребенка, например? Или как исправить мошенника? Ерунда все это. Это пережитки советской системы. Задача тюрьмы одна – надежно изолировать преступника на определенный срок и постараться его социализировать, но не исправить.
? Возникало желание действительно помочь кому-то выбраться?
– Да. Есть так называемые «левые пассажиры» – те, кто попали в колонию случайно. У меня было несколько случаев, когда я помогал составлять надзорные жалобы людям, в которых был уверен, что они попали случайно, по оплошности. Да и суды наши особой гуманностью не отличаются.
В 90-е годы зоны были забиты так называемыми «колхозниками» – людьми из сельской местности, укравшими мешок картошки с голодухи. Вот зачем их было сажать вместе с бандитами и разбойниками?
? Откуда у заключенных телефоны, компьютеры, Интернет? Откуда они берут деньги?
– Все это запрещено. Нам было проще: колония, в которой я работал, находится в радиояме. Мобильная связь не работает или работает с перебоями. В других колониях, конечно, бывает по-другому.
В основном все это имущество нелегально проносят родственники, когда приезжают на свидание. Но есть и сотрудники, которые делают это за мзду. Деньги – то же самое.
Либо это тайно внесенный общак, либо привозят родственники, либо продажная администрация.
? Правда ли, что на зоне существует жесткая иерархия?
– Да. Есть «блатные» (высшая каста, бывалые преступники), «мужики» (живут сами по себе), «козлы» (состоят на службе у администрации – работают в библиотеке, завхозами и пр.), «черти» (выполняют всю грязную работу), «петухи». Увы, но сломать эту систему практически невозможно.
Есть неформальное деление на черные и красные зоны. В черных администрация договаривается с блатными, но тогда все отдано на откуп им. В красных зонах наоборот – администрация держит все под жестким контролем, но так называемые «понятия» преодолеть невозможно. Не сядет «мужик» обедать с «петухом» за один стол. Иначе сам окажется в «петушином углу».
Я общался со всеми ровно и достаточно доброжелательно. Замполит (заместитель командира подразделения) – это же второй папа. Надо выслушать, снять всю лапшу с ушей и принять правильное решение.
? Как ведут себя сотрудники тюрьмы при заключенных? Чего категорически нельзя делать?
– Сотрудники тоже люди. Ведут себя по-разному. Самые глупые – это те, кто пришел на службу только что и решил, что у него неограниченная власть над людьми. От таких мы с начальником колонии старались избавляться сразу по окончании испытательного срока.
Предельно жестко я реагировал на факт избиения осужденного. В законе четко оговорены случаи, когда можно применять силу: палки, наручники, собак, оружие. Это в основном физическое сопротивление, либо угроза жизни и здоровью, либо побег. Не можешь словом – иди на ринг, а не в зону.
Ну и, конечно, все разборки, выяснение отношений при осужденных – недопустимы.
? При каких условиях заключенных могут допрашивать?
– Осужденный обязан давать объяснения по любому требованию сотрудника. Это закон. Отказ от объяснения – нарушение режима.
? Что происходит ночью, когда режим ослабляется?
– Сейчас стало проще – во всех отрядах есть камеры наблюдения. Поэтому дежурные всегда могут засечь, кто там не спит, а шляется.
? Кто коммуницирует с заключенными чаще всех?
– Чаще всего это сотрудники отдела безопасности – инспектора. Их задача – патрулировать внутри зоны и пресекать нарушения. Что же касается непосредственно решения проблем осужденных, в каждом отряде есть начальник.
Вот он решает проблемы от ремонта крыши в отряде до написания писем родственникам с просьбой приехать на свидание или наоборот – как-то повлиять на своего непутевого.
На нем все, что касается непосредственно жизни заключенного на протяжении его срока.
? Правда ли, что каждому сотруднику заключенные дают кличку?
– Не каждому, но дают. У меня была кличка Куценко – потому что высокий и лысый. Я не обижался. При мне, конечно, так не выражались. Но Куценко быть лучше, чем каким-нибудь «п…м Васей». Зеки очень метко дают кличку, и она, как правило, сохраняется на весь период службы.
? В чем заключаются главные трудности работы надзирателя? Какие риски существуют?
– Главный риск – это профессиональная деформация. Когда сотрудник становится «вертухаем» в худшем понимании. Его ничего не колышет, кроме своего авторитета (чаще ложного). А психологическая помощь для сотрудников, к сожалению, находится не в зачаточном, а я бы сказал в противозачаточном состоянии. У меня на 200 сотрудников был один психолог.
Стрессы там постоянные. Сотрудник находится в абсолютно враждебной среде. Даже если стабильная обстановка, проблем нет, то сотрудник для заключенного – враг. И ты не можешь не чувствовать это своей шкурой. Хотя опять же справедливости ради – ко мне после освобождения подходили подопечные и ни одной претензии не было. Кто-то даже благодарил за понимание и справедливость.
? Вам когда-нибудь грозила смертельная опасность во время несения службы?
– С железной табуреткой и с лезвием, бывало, нападали. Но обошлось. Угрозы поступают постоянно, но ни одна из них ни в отношении меня, ни в отношении коллег не осуществилась.
- ИНТЕРЕСНО
- Как избежать профессиональной деформации?
- Анна Завгороднева, психолог:
– У тюремщиков наблюдается изменение черт характера, поведение становится циничным. Человек постоянно в ожидании опасности – впоследствии это может перерасти в параноидальное расстройство, так как всегда нужно быть начеку.
Тюремный надзиратель трудится в открытой или в закрытой тюрьме. В некоторых тюремных учреждениях внутренние помещения хорошо отапливаются, провентилированы и освещены, но в старых тюрьмах условия обычно хуже: помещения без вентиляции, зачастую перенаселены, и там очень шумно.
Существует 2 должности надзирателей в тюрьме – корпусной и выводной. Сотрудники, охраняющие снаружи, обязаны исполнять свои служебные обязанности при любых погодных условиях, например, стоять на охранной вышке и наблюдать за передвижением заключённых во внутреннем дворе. Часть надзирателей ведёт наблюдение с помощью камер слежения и электронного охранного оборудования.
Основными рабочими инструментами надзирателей являются:
- пояс со спецсредствами (резиновая дубинка, наручники, газ);
- радиопередатчик, ключи от камер.
Форма надзирателей в тюрьмах состоит из тёмных представительских брюк, пиджака и рубашки.
Иерархия в женских тюрьмах и лагерях
Чаще всего главной в камере является наиболее авторитетная и долго находящаяся в лагере женщина. Однако первоходки сидят отдельно от остальных зэчек.
Как и в мужских зонах, старшую, как правило, назначают с одобрения начальства и она является связующим звеном между администрацией и арестантками. Собственно, на этом вся иерархия в современных женских тюрьмах и колониях и завершается. Остальные подчиняются старшей, которая следит за тем, чтобы в камере соблюдался порядок, не нарушался график уборок, и пресекает особенно бурные проявления чувств, будь то скандалы опытных зэчек, или рыдания новенькой, впервые преступившей порог камеры.
В основном же, женские колонии напоминают большие женские общежития. Женские разборки чаще всего завершаются выяснением отношений на повышенных тонах. Конечно, иногда случаются и драки и коллективные избиения виновной на эмоциях, но это скорее исключение, чем правило.
Однако в женских лагерях советских времен свои понятия, своя иерархия и свои отверженные все-таки были. Понятия, аналогичные понятиям в мужских лагерях, появились вместе с ними в 30-е годы и почти полностью пропали после реформы 60-х годов. В женской колонии были и свои блатные, и свои черти, и свои опущенные.
Блатные зэчки-воровайки – профессиональные преступницы существовали в женских колониях также, как и в мужских. Однако их положение в лагере сильно отличалось от положения блатных в мужских лагерях. В мужских колониях блатным нельзя выполнять общественную работу и вообще работать, это для них считается унизительным. Профессиональный преступник по понятиям работать не может. У женщин же по отношению к труду позиция была всегда более нейтральная.
Сейчас, в отличие от советских времен, воровки особым уважением не пользуются, скорее наоборот, некоторые бывшие женщины заключенные вспоминают, что в их колониях воровок не очень любили и считали, что они могли украсть у своих.
К активистам же в советских тюрьмах могло быть двоякое отношение. Если мужские колонии до сих пор делятся на красные, где руководит администрация, и черные, где власть принадлежит блатным авторитетам, то в женских колониях такого не встречалось.
В мужской черной колонии активистов очень не любят, в женских же колониях работать на должностях особо зазорным не считалась, если только это не было связано со стукачеством или другим вредом, причиняемым коллективу зэчек.
Существовал и свой аналог «чертей» их называли «грибами». Грибы – это ступень в иерархии, чуть выше опущенных. Как правило, это были женщины, которые в прошлом бомжевали, много пили, или неопрятные сельские женщины с низким уровнем образования. Над теми женщинами, кто имел неряшливый внешний вид и забывал о чистоплотности, насмехались и всячески унижали.
В женских зонах СССР мыло было ценной валютой, наравне с сигаретами и чаем.
«Горохами» называли самых младших, молодняк. Грибов и горохов использовали по мере возможности в разных ситуациях по-разному. Они занимались какой-то вспомогательной работой, обслуживали, например, убирали, мыли и чистили туалеты и так далее. За это они получали защиту, сигареты, кофе и чай, а в некоторых колонии за это их могли просто не бить.
Были в советских женских колониях и опущенные. Например, к категории опущенных относили тех, кто на воле занимался оральным и анальным сексом. Если неопытная первоходка имела глупость разболтать сокамернице этот факт своей биографии, то ей было обеспечено брезгливое отношение и полный бойкот. Ее не пускали за один стол с собой, не делились присланными с воли продуктами и всячески избегали.
Но по-настоящему отверженными в женских зонах становились детоубийцы, к ним относились также, как в мужских колониях к совратителям малолетних и насильникам. Они были самой низшей кастой, самыми презираемыми людьми.
Стоило зэчкам узнать, что с ними в камере находится женщина, которая убила или пыталась убить ребенка, ее жизнь превращалась в кошмар.
Убивали в женских зонах крайне редко, но цепь изощрённых издевательств, избиений и унижений была способна довести детоубийцу до попытки наложить на себя руки.
К детоубийцам и в современных женских зонах, по-прежнему, отношение самое негативное.
Обряд «опускания» в женских тюрьмах тоже имел место. Такую женщину, сговорившись заранее, ловили всей камерой, прижав в углу, который плохо просматривается из глазка, затыкали рот и брили налысо. Поскольку та вырывалась, то голова у нее оказывалась в порезах. Даже если надзиратели замечали возню в камере и пресекали расправу, на голове у женщины все равно оставалась одна или две дорожки. В некоторых зонах, после того, как виновную побрили, все обитательницы камеры по очереди справляли на нее малую нужду. От лагеря к лагерю этот ритуал сильно различался.
Иногда зэчки устраивали сокамернице изощренные издевательства, макали головой в унитаз, или обмакивали туда зубную щетку, после чего заставляли чистить ею зубы.
Однако статус опущенной в женских колониях никак не был связан с гомосексуальностью.
Куда идут эти деньги?
Они копятся на счету заключенного. На них можно совершать покупки в местном магазине. Частенько заключенным приходится выплачивать пострадавшим компенсацию, присужденную решением суда. Часть заработанных средств направляется туда. Остальное заключенный сможет забрать, освободившись, или отправить семье.
Давайте посчитаем. Допустим, за грабеж, совершенный группой лиц, преступник получил по максимуму — 12 лет. При этом он должен выплатить штраф в размере миллиона рублей (это тоже максимум). Заключенный решает стать на путь исправления и девять месяцев обучается на портного. А потом начинает работу. Работает он очень хорошо, каждый месяц получает вышку, то есть, мы хотели сказать, максимум — 30 000 рублей. И раз в год берет отпуск.
Крепкая психика важна для того, чтобы в любой ситуации сохранять спокойствие. Провокации со стороны заключенных – совсем не редкость, и в этом случае нужно спокойно реагировать. Первые три смены вы – стажер. Только называется это иначе – неаттестованный. Вас ставят в смену не одного, а с наставником, который все подробно рассказывает и показывает. Как попасть на короткое свидание в колонию поселение? В первый рабочий день начальник ОК выписывает временный пропуск на закрытую территорию и ведет знакомиться с начальником и замом. Это обязательная процедура начала трудовых будней. Впоследствии, за много лет работы вы будете видеть этих людей только мельком, при условии, что не выкинете какой-нибудь сногсшибательный фортель и не попадете «на ковер». С мелкими же проступками разбирается начальник смены, с проступками более серьезными – опера.
- Активные участники
- 429 сообщений
- Время: 12: 59
- 97 Спасибо!
- Служба: Охрана
- Место службы: СИЗО
- Пол: Мужчина
Без спец образования устроиться можно. Узнать о наличии вакансий можно в отделе кадров того учреждения куда хотите пойти служить. Учиться заочно можно.
Работа в колонии: недостатки и преимущества обязательного труда в неволе
Отказ от работы однозначно расценивается начальством как злостное нарушение что приводит к помещению осужденного в ШИЗО и тем самым делает практически невозможным для него выход по УДО. Впрочем, существуют колонии, в которых трудовая занятость является привилегией, поскольку там нет достаточного количества вакансий для осужденных и у администрации имеется возможность выбирать, кого и на какие должности назначать.
Теоретически, хорошим подспорьем для осужденного должна была быть заработная плата, особенно если родственники не богаты, а на воле остались иждивенцы, и тем более, если есть признанный судом материальный ущерб от преступления, который надо возместить. Однако очень редко зарплаты хватает на что-либо, помимо покупки продуктов и вещей первой необходимости в магазине при колонии (подробнее про магазин в карточке РС)
Работа в исправительном учреждении — обязанность заключенного, что напрямую следует из ст 103 УИК, согласно которой каждый осужденный обязан трудиться в местах и на работах, определяемых администрацией.
Обязанность администрации, в свою очередь — привлекать осужденных к труду «с учетом их пола, возраста, трудоспособности, состояния здоровья и, по возможности, специальности, а также исходя из наличия рабочих мест». Существует довольно распространенная практика, когда осужденных трудоустраивают в порядке ст. 106 УИК т. е. фактически на общественных началах: по общему правилу, каждый заключенный обязан трудиться бесплатно на работах по благоустройству колонии и прилегающей территории не больше двух часов в неделю, но «по письменному заявлению осужденного или «по постановлению начальства о необходимости срочных работ продолжительность может быть увеличена. Руководство учреждения, как правило, сильно заинтересовано, чтобы как можно больше заключенных работало. Прежде всего, каждый занятый на производстве приносит колонии хорошую прибыль, а кроме того считается, что чем меньше свободного времени остается у спецконтингента, тем легче его контролировать.
Трудоустройство для ранее судимых
Попробуйте предлагать работодателю проработать испытательный срок за меньшие деньги, может, кто согласится.
Вам остается только «подстраивать» Вашу тактику поиска работы под те обстоятельства, которые имеют место быть. А они таковы, что большинство не спешит брать на работу судимых, и это вполне понятно.
Тогда про убийство молчите, придумайте статью «полегче», но не связанную с хищениями. Как писать заявление на прием на работу в полицию? Например, что оба раза у Вас был срок за драку. Если судимость не за хищение, наверное, это проще, чем если за таковое. Для очень многих людей судимые — это прокаженные, их сразу «отшивают», даже не разбираясь, что к чему. И если на собеседовании услышат слово «судим» — до выяснения вопроса о причинах дело даже не дойдет. А если уж услышат, что «за УБИЙСТВО».
И то, что убил он в драке, случайно, а зачинщиком драки был как раз убитый — это будет интересовать работодателя в последнюю очередь.